Мнение о том, что молдаване не были готовы к получению суверенитета, что независимость свалилась на них в результате распада СССР, и что они не смогли ею с умом распорядиться – такое мнение имеет под собой все основания, если мы признаем, что критерий истины – это практика. То, что в итоге практически получилось, оказалось совсем не тем, о чем так красиво говорили, что обещали, за что боролись.
24 июня 1990 года Верховный Совет ССР Молдова принял «Декларацию о суверенитете Советской Социалистической Республики Молдова».
27 августа 1991 года парламент единогласно утвердил «Декларацию независимости Республики Молдова».
В 1994 году была принята новая Конституция, в которой сказано: «Республика Молдова – суверенное и независимое, единое и неделимое государство… Национальный суверенитет принадлежит народу».
Сегодня, в июне 2024 года, можно ли сказать, что Молдова – это по-настоящему суверенное государство? Нет, нельзя. Может ли оно обрести реальный, а не декларируемый суверенитет? Теоретически может. Для этого нужно сформулировать и реализовать конкретный план действий по восстановлению суверенитета. Но еще раньше нужно ответить на вопрос, почему же до сих пор не удалось реализовать провозглашенный суверенитет.
«Теория, мой друг, суха…»
В политической теории под суверенитетом подразумевается способность власти самостоятельно принимать и реализовывать решения, поддерживать порядок в государстве.
В комментарии к Конституции Республики Молдова, опубликованном на сайте Конституционного суда, говорится, что на современном этапе суверенитет определяется, как «право государства руководить обществом, устанавливать отношения с другими государствами».
В упомянутой «Декларации о суверенитете ССРМ» закреплено именно такое понимание: «Верховный Совет ССР Молдова устанавливает: полноту власти ССР Молдова при решении всех вопросов государственной и общественной жизни, верховенство Конституции и законов ССР Молдова на всей территории ССР Молдова».
При этом, как вытекает из Конституции, источником такого порядка должен быть только народ. Нарушение этого принципа считается узурпацией власти.
Если совсем по-простому, то суверенитет – это самостоятельность, возможность и способность самоуправляться, действовать без диктата извне, уважая при этом волю народа.
Такова теория. А что же произошло на самом деле? Надо быть очень недобросовестным и слабовидящим фантазером, чтобы утверждать, что порядок, установленный в основополагающих актах молдавского государства, существует в действительности.
Все началось с раскола
Сказано: «Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит» (Мф. 12:25).
Борьба за суверенитет в Молдове в конце 1980-х годов протекала на волне «парада суверенитетов» советских республик, эйфорической веры в то, что так правильно и что так будет лучше.
Уже само это движение привело к первому крупному социальному расколу, каковых потом было еще немало.
Кто-то испытывал от борьбы за суверенитет радость, но какая-то часть общества начала этому сопротивляться.
Какого-то широкого национально-освободительного движения в том смысле, в каком оно было в странах, боровшихся за освобождение от колониального господства Англии, Франции, Германии, Бельгии, Португалии и других метрополий, – в советской Молдавии не существовало. В МССР считанные люди оказывались в тюрьме и психушке по обвинению в антисоветской деятельности и разжигании межнациональной вражды. Но даже тогда они продвигали румынизм, а не молдавский национализм. Вопрос об освобождении именно молдаван от советской империи вообще не стоял.
Застрельщиками движения за суверанизацию выступили прибалтийские республики. Оттуда все эти веяния перекинулись и на другие бывшие республики СССР.
До конца так и не понятна роль КГБ во всем этом «движении за национальное освобождение». По одной из теорий, все эти народные фронты не были никакой инициативой снизу, а были инспирированы из Москвы, чтобы показать поддержку горбачевской перестройке и прижать местную партийную элиту. Требований независимости тогда вообще никто не выдвигал. Максимум, на что хватало смелости у борцов за перестройку и демократизацию, так это на требования реформ на основе идей демократической платформы внутри самой КПСС.
То, что процесс демократизации и суверанизации сначала был управляемым, и лишь потом вышел из-под контроля, подтверждает и тот факт, что за все годы независимости, даже когда у власти находились самые «антисоветские» и «проевропейские» силы, в Молдове так и не был принят закон о люстрации. Как заметил однажды экс-президент Петр Лучинский, если бы в Молдове провели люстрацию, то республика осталась бы без интеллигенции. У человека, вставшего во главе молдавской компартии в результате своего рода тогдашнего варианта «майдана», видимо, были основания так утверждать. Говорить про люстрацию говорили, но в практическом плане о ее проведении речь никогда не шла, и в итоге вопрос спустили на тормозах.
Суверенитет от кого и для кого?
Мнение о том, что молдаване не были готовы к получению суверенитета, что независимость свалилась на них в результате распада СССР, и что они не смогли ею с умом распорядиться – такое мнение имеет под собой все основания, если мы признаем, что критерий истины – это практика. То, что в итоге практически получилось, оказалось совсем не тем, о чем так красиво говорили, что обещали, за что боролись.
Чтобы понять, почему так вышло, нужно ответить и на вопрос, а кто, собственно, должен был реализовывать этот самый суверенитет.
Часть общества, которая, в первую очередь, должна была быть заинтересована в таких фундаментальных переменах, на языке политической науки называют элитой. Но молдавская элита оказалась не только неподготовленной к новым вызовам, но и сама глубоко расколотой.
Конфликт, который сопровождал суверанизацию, начавшись, как внутриэлитный, быстро распространился на широкие массы населения и на целые регионы (Гагаузия, Приднестровье). В организационном плане выражением этого конфликта стало противостояние между Народным фронтом и Интердвижением.
На центральную площадь Кишинева, где звучали требования суверенитета, выходили, по преимуществу, выходцы из сел, рабочие из общежитий. На площади у легкоатлетического манежа на свои контрмитинги собирались больше горожане, носители индустриальной, научно-инженерной культуры. И там, и там орудовало КГБ по принципу «разделяй и властвуй».
Одним из последствий этого конфликта стал и территориальный раскол советской Молдавии. В Тирасполе была самопровозглашена «Приднестровская Молдавская Республика». Суверенитет центральной власти Молдовы на Левобережье не распространяется по сей день.
Одним из мотивов тех, кто выступал за отделение Приднестровья от Молдовы, было то, что «мы не хотим жить под властью румын». Судя по тому, что сегодня все руководящие должности в Кишиневе занимают граждане Румынии, у таких опасений были основания.
Уже при самом провозглашении независимости Республики Молдова говорили о том, что «это независимость от СССР, но не от Румынии». Сегодня можно развить этот тезис: независимость от России, но не от Запада.
«Декларация независимости Республики Молдова», по воспоминаниям румынских дипломатов, была написана в юридическом управлении МИД Румынии, а из самого текста этого документа трудно понять, кто, как, от кого и в направлении чего провозглашает независимость.
Все это было дополнено утверждением румынского гимна «Deșteaptă-te, române!» («Пробуждайся, румын!») в качестве государственного гимна и Молдовы. Спустя несколько лет это решение отменили, объявили о намерении провести конкурс на разработку нового гимна Молдовы, а в качестве временного утвердили «Limba Noastră» («Наш язык»). Прошло 30 лет, а новый гимн так и не сочинили. Про объявленный конкурс забыли, и государственным гимном остается, пусть и красивая песня, но всего лишь про язык. Но ведь не может же быть смыслом существования народа и его государства – а гимн как раз про это – просто возможность говорить на родном языке, который, к тому же, решением Конституционного суда объявили румынским, хотя в тексте самой Конституции он по-прежнему называется молдавским.
Дальше – меньше
С годами у Молдовы оставалось все меньше суверенитета на всех ключевых уровнях – государственном, ценностно-духовном, экономическом.
Румынская Православная Церковь подрывает последний бастион молдавской идентичности – Православную Церковь Молдовы. Получив томос от Русской Православной Церкви, ПЦМ при сохранении канонических связей с Московским Патриархатом в практической плоскости стала полностью самостоятельной. Попытки перетянуть отдельных священнослужителей на сторону РумПЦ или полностью перевести под ее юрисдикцию ПЦМ в целом означают разрушение самогó культурного кода народа, его базовых духовных ценностей, от которых и так-то мало что осталось.
Полностью утрачена экономическая основа суверенитета. Стратегические отрасли – банковский сектор, энергетика, инфраструктура – все в руках иностранцев. Осталось только продать им и землю. У молдавского государства даже не осталось своего инвестиционного банка, через который можно было бы реализовывать ключевые проекты развития. Доходит до абсурда, когда правительство заявляет, что ему негде хранить стратегический резерв топлива, потому что у него не осталось ни одной нефтебазы. Трудно представить себе более стратегическое предприятие, чем Международный порт Джурджулешть, который делает Молдову морской державой, но в этом порту, принадлежащем иностранцам, хозяйничает кто угодно, но только не власти самой Молдовы. Плачевную ситуацию с государственными бюджетом и долгом тоже только подтверждением суверенитета не назовешь.
В государственном управлении выбрана самая примитивная модель полного подчинения внешним глобалистским силам – как напрямую, в частности, Европейской комиссии, ее советникам, командующим во всех госучреждениях Молдовы, так и опосредованно, через разветвленную сеть финансируемых иностранными правительствами «неправительственных» организаций и средств массовой информации.
Может ли Молдова выбраться из той ямы, в которую ее загнала местная псевдоэлита, и попытаться обрести хотя бы подобие настоящего суверенитета? Об этом – в следующей статье.
Дмитрий Чубашенко