В представлении проеэсовских политиков в Кишиневе утрата поддержки внешних покровителей и спонсоров равносильна потере будущего, которое у них связано только с Западом. У кого-то там квартира, дети или родители, перспектива получить хлебную должность в структурах ЕС, теплое местечко в НПО. Страх всего этого лишиться толкает этих людей на самые безрассудные действия и превращает не только политическую сцену, но и жизнь всего молдавского общества в войну всех против всех.
Проеэсовские политики в Молдове, связанные с ними бесчисленными узами (имя им – легион) чиновники, энпэошники, эксперты во всех областях, журналисты, вся эта армия подвержена влиянию разных фобий. Это видно невооруженным глазом. Эти страхи влияют на их отношение к окружающей действительности в целом, и как следствие, на их поведение, как политиков, в частности.
Первая фобия, которая лежит на поверхности, и о которой много говорят, особенно в последние два года – это русофобия, боязнь всего русского, российского.
С одной стороны, быть русофобом – это своего рода «обязанность» любого прозападного политика в Молдове. Поскольку ЕС, НАТО, коллективный Запад в целом сейчас исповедуют русофобию, а эти политики в Кишиневе выступают за интеграцию в Запад, то они не могут не шагать в ногу со старшими «партнерами по развитию».
С другой стороны, когда слушаешь всех этих кишиневских политиков, экспертов, журналистов, понимаешь, что они действительно боятся русских. По какой причине – то ли их предков сослали в Сибирь, то ли их родителей обидели в советское время, то ли они просто ничего не знают о современной России, то ли они искренне верят в либеральную демократию, – уже и не важно. Факт в том, что они смотрят на мир через русофобские очки.
Но русофобия – это не единственный страх кишиневских проеэсовцев.
Избирательная кампания по выборам президента и конституционному референдуму показывает, что даже больше, чем русских, эти политики боятся потерять власть. Эта фобия заставляет их попирать элементарные демократические принципы и сами устои правового государства, в поддержку которых они выступают на словах.
Из-за страха потерять власть проеэсовцы вводят без всяких оснований чрезвычайное положение, запрещают политические партии, закрывают телеканалы, блокируют интернет-сайты, ликвидируют аккаунты, страницы и группы в соцсетях, жестко контролируют органы юстиции, Центральную избирательную комиссию, политическую полицию, телеканалы.
Такому поведению, как и всякой фобии, нет разумного объяснения. Каким бы ни были результаты голосования 20 октября, Молдова все равно будет оставаться в зоне полного контроля Запада. Вряд ли для Запада принципиально важно иметь в Кишиневе такую совершенно послушную власть, как нынешняя. Если тут будет какая-то другая, не такая марионеточная власть, она все равно будет находится под полным влиянием Запада. Прикована Молдова к нему одной цепью или тремя, все равно никуда она не убежит.
Очевидно, за упорным нежеланием потерять власть кроется другая фобия – панический страх лишиться благорасположения старших западных товарищей, услышать от них звучащий, как приговор, упрек: «Что же вы не справились? Мы-то вам помогали всем, чем могли, а вы провалили дело. Эх, вы, чайники!» – а после этого оказаться сданными в утиль, быть замененными другими, которые оправдают доверие, справятся с заданиями, которые ставят зарубежные центры силы.
Отсюда и совершенно необъяснимое, какое-то дикое стремление этих политиков удерживать власть любой ценой, цепляться за нее до последнего несмотря на то, что они, действительно, ничего не сделали за четыре года.
Если пофантазировать и представить, что эти выборы были бы по-настоящему честными, демократическими и справедливыми, нет никаких сомнений, что Майя Санду даже не вышла бы во второй тур. В финал прошли бы два каких-то других кандидата, но только не она.
В представлении проеэсовских политиков в Кишиневе утрата поддержки внешних покровителей и спонсоров равносильна потере будущего, которое у них связано только с Западом. У кого-то там квартира, дети или родители, перспектива получить хлебную должность в структурах ЕС, теплое местечко в НПО. Страх всего этого лишиться толкает этих людей на самые безрассудные действия и превращает не только политическую сцену, но и жизнь всего молдавского общества в войну всех против всех.
Уже даже непонятно, чьи они, эти политики, пациенты – еще психотерапевта или уже психиатра?
Какой же из этого следует вывод? Что дальше? Как лечить все эти фобии?
Первый шаг к избавлению человека от страхов, зависимостей – это их осознание и желание избавиться от своего наваждения, начать новую, здоровую жизнь.
Когда страдающий фобиями человек приходит к психоаналитику, тот ему говорит: «Давайте обсудим вашу проблему».
Когда пьяница записывается в клуб анонимных алкоголиков, то первое, что ему там предлагают: «Расскажите вашу историю».
Рассчитывать на то, что проеэсовские политики сами признают свои фобии, захотят от них избавиться, выработать для себя какую-то другую мотивацию и шкалу ценностей, не приходится. Там все слишком запущено.
Единственная надежда на то, что у самого молдавского общества сработает инстинкт самосохранения, проявится желание сделать политическую, социальную и вообще жизнь более здоровой. В том числе, как это ни странно звучит, и с помощью выборов – избавиться от психопатов во власти.
Дмитрий Чубашенко