Совсем скоро начнется Рождественский пост, который готовит христиан к большому светлому празднику Рождества Христова – прихода Спасителя в наш мир. Накануне поста мы провели новый опрос: «Есть ли Господь в вашей жизни?»
Специально для нас отвечает журналист Наталья Силицкая:
— О Господи, конечно! Разве есть что-то страшнее, чем богооставленность? Даже самые ярые атеисты все равно подспудно признают присутствие Всевышнего, только отрицают это (так я думаю).
Присутствие кого-то там, наверху, Его поддержку и защиту я почувствовала еще в детстве, когда жила в заполярном Норильске. Городе вечной мерзлоты и полярной ночи, черных вьюг и северных сияний. Там я частенько уходила в тундру на лыжах одна. Бедная моя мамочка не знала об этом! Уходила за несколько километров по чужой лыжне. А тундра – это место, где практически нет деревьев, только кустарники или карликовые березки. Зимой их под снегом не видно. Чтобы было понятно: когда город скрывается, перед тобой начинают расстилаться одинаковые белые холмы и единственным путеводителем остается лыжня.
И вот однажды я попала в метель. Уходила – было ясно, а когда город скрылся, внезапно навалилась вьюга. Лыжню сразу же занесло. Возвращалась я наугад по холмам, видимость была не дальше вытянутой руки. И, в это сложно поверить, я вернулась не только обратно в город, я вернулась прямо к своему дому! Бог хранил… А ведь сколько людей замерзло в Норильске прямо на улицах в черные вьюги, поскольку не могли найти дорогу домой.
Другой раз, уже в юности, я летела в Норильск на каникулы из Кишинева через Москву. Но, как всегда, объявили нелетную погоду в Норильске и отложили вылет на сутки. Сидеть в аэропорту целые сутки – то еще занятие. Поэтому я решила навестить мамину норильскую знакомую, недавно перебравшуюся в Подмосковье – в Дубну. Я к ней ездила вместе с мамой годом раньше, и мне казалось, что я все прекрасно помню. Позвонила ей, она с радостью согласилась повидаться. Но тут я вспомнила, что у меня еще есть школьная подружка, которая живет в Москве. Я решила вначале заехать к ней, а потом сесть на вечернюю электричку в Дубну. А уже утром сразу оттуда в аэропорт. Легко, как говорится, сказка сказывается, да не легко дело делается…
В Москве-то не кишиневские или норильские концы! Конечно, мы с подружкой заболтались, ее мама меня успокаивала, что, мол, до вокзала мне не больше 40 минут езды, успеется! Однако автобуса не было больше часа, и когда я добралась до места, моя электричка — ту-тууу! Пришлось сесть на другую, которая отправлялась через час. А она была вовсе не экспрессом, а останавливалась на каждом полустанке. Ну, понимаете? Я приехала в город науки после часа ночи.
А в советское время общественный транспорт в это время уже не ходил, а на такси денег у меня не было. Открытая платформа, никакого вокзала. А мне перебираться на другой берег реки, кажется, именно там Москва-река переходит в Волгу, именно там стояли на разных берегах Сталин и Ленин, салютуя друг другу. А до моста надо было идти через настоящий русский лес – с елями и березками. Зима, сугробы, ни одного человека. Я одна иду через этот лес, вьюжит, тропинка потерялась. На голову осыпаются шапки снега с ветвей огромных елей. В какой-то момент захотелось остановиться, лечь в сугроб и рыдать от отчаяния. Но подумала, что зря теряю время – надо идти.
И вышла… к железнодорожному переезду. Там был страшный такой дядька с бородой и лопатой. И челюсть у него отвалилась вместе с бородой, когда я у него спросила, как попасть в Дубну-3, где жила моя знакомая. Он покачал головой и посоветовал мне идти обратно к вокзалу по шпалам – мол, так точно не заблужусь. Но что же мне было делать на голом перроне одной всю ночь? Я настояла, чтобы он мне показал, в какую сторону идти, а он безнадежно махнул рукой.
Я дошла до огромного заброшенного моста, где оторванные железные трубы стучали о перила, а внизу зияли проломленные настилы, завывал ветер, снег лепил в лицо, но я пробиралась вдоль ограждения. Словом, после моста я наконец попала на расчищенное шоссе. И ура – позади засветились огонечки машины. Встав посреди дороги, я отчаянно замахала руками. Машина остановилась. Внутри ошарашено моргали три мужика. Все остальное место было завалено вещами. Пришлось сесть кому-то на колени. Но тут оказалось, что адреса то я и не помню. Я им сказала, что дом моей знакомой точно возле центральной почты. Они не стали возражать.
Ну что, в пять утра я трезвонила в дверь к незнакомому, практически, человеку. Заспанная знакомая в ночной рубашке долго соображала, кто это у нее перед дверью. «Наташа, что ты тут делаешь?». «Я шла пешком!» Попив чаю, надо было сразу собираться обратно, чтобы не опоздать на самолет. Только когда мы ехали на автобусе в Дубну-1, на вокзал – а ехали мы минут 40, я осознала, сколько километров я отмахала пешком по метели сквозь лес. И только тогда мне стало страшно. Ну что это, как не Божественная поддержка? И таких эпизодов в моей жизни было немало.
Но, конечно, Божественное присутствие ощущается в критические моменты, в экстремальных условиях гораздо ярче, чем в обыденной жизни. Мы просто погрязаем в суете и не ощущаем, что Он рядом, постоянно рядом. Он есть всегда и повсюду, как то солнышко, которое скрывается за тучами, но обязательно появится через минуту.
Мне кажется, если ходить в церковь почаще, то мы научимся это делать – чувствовать, что мы не одни и что все не зря в этой жизни!