Наша собеседница – Наталья Барабанщикова. Художественный руководитель детско-юношеской хоровой студии «Рапсодия» (которая состоит из хора, ансамбля, студии солистов) и детского хора при Молдавском театре оперы и балета, поэтесса, певица, бард и педагог. Заслуженная артистка Молдовы. Это все про нее. Правда, с некоторых пор Наталья больше не работает с детским хором оперного театра. Почему так вышло? В этом мы и попытались разобраться вместе с ней.
– Наталья, давайте все-таки начнем с самого начала. Как бы вы сами представились нашим читателям?
– Меня зовут Наталья Барабанщикова. Maestru în Artă. Лауреат многих международных конкурсов и фестивалей. Художественный директор международного форума «Вместе в XXI веке», который представляет собой международные фестиваль и конкурс. Он на сегодня насчитывает в своём составе 71 страну со всех континентов, исключая Южный полюс. Это и Австралия, и Южная и Северная Америки, и Африка, и Азия с Европой… Все они – наши друзья, гости и участники.
Я – художественный руководитель музыкально-хорового театра-студии «Рапсодия», который включает в себя 10 коллективов, часть из которых я сейчас назову. Это Камерный хор «Рапсодия», базой которого в свое время был Театр оперы и балета, из которого я ушла, проработав в нем без малого 20 лет – художественным руководителем детского хора, который там и получил свое название «Рапсодия».
Потом появился театр авторской песни, который в марте этого года взял Гран-при на международном конкурсе в Минске. В нем участвовало 19 коллективов из разных стран. К сожалению, ни один чиновник нашей страны до сегодняшнего дня никак это не отметил, информация о победе нашей страны погрузилась в молчание…
Наш большой коллектив, насчитывающий уже 30-летнюю историю, – это еще и студия вокала, детский еврейский вокальный ансамбль «Халом», грузинский вокальный ансамбль «Мравалжамиер» («Многая лета») и другие группы малых вокальных ансамблей.
Бывшее руководство отделом культуры мэрии города обещало нам помещение для театра-студии, мы подготовили все необходимые документы. С моим уходом из театра нам стало просто негде собираться. Но до сих пор «воз и ныне там». Мы занимается в разных местах города, иногда в музыкальной школе имени Евгения Доги, поскольку часть детей из этой студии учились там и пятеро из них окончили ее в этом году с отличием по классу академического вокала.
Периодически мы занимаемся в еврейской библиотеке имени Мангера. Иногда дома у Михаила Васильевича Сечкина – Народного артиста Молдовы, с которым мы много лет работали бок о бок в театре оперы и балета. Подружились, во многих операх он дирижировал, дети, кстати, его очень любят. Несколько лет он работал вместе со мной концертмейстером и в музыкальной школе. У Михаила Васильевича богатейший опыт, я до сих пор у него многому учусь.
Я в разные годы работала руководителем хоровых, вокальных коллективов и в разных школах. Руковожу уже более 10 лет хором ветеранов сектора Ботаника «Поющие сердца». Это образцовый хор. Мы два раза защищали аттестацию. А в этом году, в январе месяце, нам присвоили первую категорию. Хор является не просто лауреатом, а победителем муниципальных, а также международных конкурсов. Как правило, там, где мы участвовали, всегда занимали первые места. Как сказал председатель аттестационной комиссии этого года Константин Москович, «мы многому еще можем научиться у этих ветеранов, особенно их силе воли».
Они до последнего поют. Песня дает им силы жить с осознанием важности этого дела, они знают, что нужны, они встают, поднимаются даже из последних сил и идут выступать. Гордятся своими успехами, радуются, поют для людей, приносят пользу, это их греет и дает им смысл жизни.
А претура сектора Ботаника вскоре после аттестации пригласила меня к себе, я думала – поздравить, и, возможно, наконец, дать возможность работать руководителем хора, а не «аккомпаниатором» на «полставки», как было до сих пор. Но она… закрыла коллектив волевым решением. Хотя, по имеющейся у меня информации, у них были выделены городом большие деньги на культуру.
Хоры ветеранов сейчас для районных властей предержащих при нынешней центральной власти никому не нужны. Понятно: они несут своими песнями историческую ПРАВДУ. Правда – дело Божие, а никак не их, очень далёких от Него…
Но, тем не менее, мы существуем и, несмотря ни на что, я буду продолжать работать с моими старшими «питомцами», уже бесплатно. И пусть не надеются, что я оставлю своих любимых ветеранов. Это моя семья. А разве бросишь семью из-за того, что ты не получаешь там деньги? Просто любишь их. Бог все видит. Бог дает силы. И, значит, в другом месте появится возможность заработать, и держаться дальше в материальном плане.
Ну и конечно, моя любимая музыкальная школа имени Евгения Дога. Я пришла сюда в 1999 году. Тогда она называлась школа № 5. Это и был в свое время самый первый источник детского хора театра оперы и балета. С которым я согласилась работать в том же 1999.
Этот детский хор участвовал в десяти спектаклях театра! Это было замечательное время! Я очень люблю моих драгоценных театральных коллег – и солистов оперы и балета, и руководителей хора и симфонического оркестра. Но в 2017 году тогдашний директор театра Ион Гроссу также волевым решением – абсолютно незаконно – уволил меня из театра. Он мотивировал это тем, что я и часть хора «отсутствовали на работе» по причине участия в международном конкурсе, куда они меня и командировали. Документ, подтверждающий ту командировку, существует. Его ликвидировали в театре, но у меня сохранился его дубликат.
Часть ребят тогда осталась в хоре: родителей уговорили, мол, они дети сцены и должны продолжать выступать. Кого-то из бывших моих старших учениц, знавших детали выступлений, мотивировали деньгами и обещаниями оставить их на официальной работе. Обман вскрылся довольно быстро. Постепенно от «моих» детей избавились, заменив их «своими». Предательство существует всегда, и ничего нового тогда не случилось. Но многие ребята ушли из театра вслед за мной. Они и стали «костяком» новой «Рапсодии».
Моя работа, которую я делала на протяжение 20 лет в театре, сохранилась и сейчас. То, что продолжается сегодня на сцене театра оперы и балета, безусловно, и мой труд, и мой творческий след, моё режиссерское видение творческого процесса. Его подхватили, и я рада, что продолжают нести и дальше. Конечно, не на том уровне, что раньше, со слов моих коллег по театру. Режиссер Михаил Тимофти писал как-то в книге «Рапсодия моей жизни»: «Я старался не мешать Наталье Барабанщиковой, это, скорее, был союз двух единомышленников, понимающих и поддерживающих друг друга, творческий процесс с ней приносил обоюдное наслаждение!»
А Народный артист Советского Союза Михаил Мунтян однажды, при случайной встрече в кафе, где моя ученица праздновала день рождения, спросил девочку: «Ты знаешь, кто твоя учительница?». «Да, Наталья Павловна – заслуженная артистка Молдовы». А он сказал ей: «Не только. Наталья Павловна делала СВОЮ историю в общей истории театра оперы и балета». Услышать это от Михаила Ивановича было особым подарком для моей души, безусловно.
Особое слово скажу о Марии Биешу. Она не только приглашала наш детский хор к участию в совместных концертах «Аве, Мария» и постоянно говорила: «Это – мои дети!», но и настояла также волевым решением на нашем участии в знаменитом, единственном в Молдове, Международном фестивале «Мадам Баттерфляй», чтобы мы открывали его! Я тогда сделала аранжировки на японские и молдавские песни. Всего было 8 японских песен и 5 молдавских. Мы работали над молдавскими не меньше, чем над японскими. Была прямая трансляция по ТВ каналам на весь мир! А после нашего выступления, Мария Лукьяновна вышла на сцену с японцами, и сказала мне на ушко: «Я в Вас не ошиблась!». Уже потом, на исходе своей жизни, она написала свое посмертное обращение к нашим детям. Нашла силы…
Как сказал тогда директор, мы вас увольняем не за профессиональную деятельность, а за личные моменты. Понятно, что это были ПОЛИТИЧЕСКИЕ моменты, он и не скрывал этого. Я свою политическую позицию не меняю. Скорее, это даже не политическая позиция, это – идеалы моего детства. Это историческая правда, которой я никогда не изменю. На меня смотрит с Небес мой отец ветеран Великой Отечественной войны, моя мама, которая в 14 лет, после курсов Осоавиахима, разминировала поля от противотанковых мин в Кабарде (Северный Кавказ). Ее мама – моя бабушка Наталья Рудая-Буря была ответственным секретарем Пятигорского горисполкома, потом профсоюзным деятелем в разные годы, она руководила эвакопунктом города, а потом перевозила через линию фронта в партизанские отряды амуницию и продукты…
Я сама родом оттуда, но детство и юность провела в Славянске, на Донбассе. Мои оба родителя – инженеры-металлурги! Мама, после окончания Тбилисского политеха и практики в Рустави, 35 лет работала на Славянском заводе тяжёлого машиностроения – и в чугунно-литейном, и в заводоуправлении. Отец после окончания Орджоникидзевского техникума по специальности цветных металлов был химиком-металлургом на секретном заводе, мастером по космическим сплавам, связанным с цирконием, откуда прямо с его участка детали «улетали» на вертолетах на Байконур…
Несколько сотен рацпредложений приходится на моих родителей, среди которых вместо 240 кг древесины для растопки кокса мама применила вольтовую дугу ещё в Грузии.
А помните стиральные порошки «Лотос», «Весна»? Это – папины изобретения, где на первом цехе СМС на Украине Славянского Масложиркомбината, и втором в СССР, который он «построил» и где был первым начальником, добился, чтобы каждый рабочий получал еженедельно по 2 пачки бесплатно для дома. А моя мама стирала пелёнки хозяйственным мылом. Когда его друг и коллега дядя Славик узнал об этом, он привёз маме упаковку порошка, и попросил, чтобы она отцу этого не говорила, потому что папа бы его уволил…
Вот в этой семье мы с Ниной, сестричкой, и росли… Вспомним тех, кто делал нашу историю. Не забудем их подвиги во имя процветания нашей великой Родины и её народа. Моя сестричка тоже пошла по стопам родителей. Но история внесла свои коррективы…
Как я могу им изменить? Они мне рассказывали, что было на самом деле, то, что они видели, а не то, что мы читаем и видим на экранах СМИ.
Как я могу изменить моим пионерам-героям, на которых мы равнялись? Мы приносили им свою пионерскую клятву когда-то! Если мы изменим своей клятве – «Горячо любить свою Родину» – значит, мы клятвопреступники. Жить, учиться и бороться против всякого зла! Поэтому мы свою историю знаем, память наших героев Великой Отечественной войны свято храним.
Восхищаемся людьми, посвятившими себя благородному делу, которые, по-прежнему, служат нашей исторической Родине. К примеру, Алексей Петрович, Борис Шаповалов, Владимир Щетинин, Виктор Гайчук и многие другие кишиневцы, наши земляки, много лет занимаются увековечиванием памяти погибших воинов. Они – сыновья и наследники своих родителей, которые также учили их чести и достоинству. Они тоже не боятся рассказывать детям правду об истории нашей земли…
Мне повезло быть знакомой с многими ветеранами Великой Отечественной войны, к сожалению, уже ушедшими в мир иной. С большим трепетом мы относимся к ним, дорожим каждым днем общения с героями той войны.
Но вот интересная история. Под моим руководством был когда-то хор «Hoffnung». Это значит «надежда» – на немецком языке. Никогда я не думала, что буду руководить немецким хором. Но так сложилось, что моя учительница по дирижированию, уезжая, попросила ее заменить, и я …поменяла свое отношение к немцам, к этому народу. Мы все в детстве когда-то играли во дворе «в немцев, в войнушку» и побеждали их во всех детских битвах. Но Бог дал мне миротворческий «шанс» для успокоения моей души. Против этого народа я сегодня не имею ничего плохого. Наоборот. Мы с этническими немцами участвовали во многих концертах города и за рубежом, на приемах, организованных посольством ФРГ в Молдове, и я видела очень много политических моментов, когда враждующие на публике и на ТВ-экранах молдавские политики и даже президенты, не буду их называть по именам, мило беседовали за чашкой, стаканчиком, фужером и так далее. Вот где был настоящий «театр»!
Поэтому с тех пор я и стараюсь не вмешиваться в политику. И не участвовать ни в каких политических играх, хотя вы сами видели, как совсем недавно моя «Рапсодия» попала в политические жернова.
– Это была невероятная история противостояния взрослых с детьми. Вы везли домой Гран-при из Белоруссии, где с 24 по 27 марта участвовали в международном конкурсе детских театров СНГ. Неожиданно, когда вы уже возвращались домой в Молдову, Литва и Польша трое суток не пропускали автобус с детьми из «Рапсодии». Литовцы водителю автобуса выписали отказ на въезд по причине «представления угрозы безопасности Литвы»…
– Еще в феврале 2022 года мы должны были поехать в Минск на международный форум детских театров «Шаги». Туда невозможно попасть просто так. Мы были отобраны серьезным жюри. Я знаю, что, когда у Юрия Хармелина спросили, кто у вас лучший в стране детский театр, он сказал, что это Барабанщикова и ее «Рапсодия». Мне было приятно оказаться приглашенной туда. Но началась война и мы не могли туда поехать никак.
Когда же в этом году они повторили свое приглашение, у нас не было никаких шансов, чтобы отказаться. Но мы долго советовались с родителями, со взрослыми ребятами, и решили все-таки поехать, не усмотрев в этом никакого криминала. И стали тщательно готовиться к поездке. У нас не все дети из богатых семей, есть мальчик – полный сирота. И родитель из одного столичного лицея помог мне в организации этой поездки, найдя спонсора для транспорта. Перед самим отъездом, когда был уже включен мотор автобуса, нам привезли деньги и попросили на открытии и закрытии фестиваля надеть подаренные в этот же момент футболки с символикой спонсора. Поскольку в Минске это не было запрещено, а на футболках было написано «команда», а не партия, мы согласились, не увидев в этом злого умысла.
И мы поехали, но «кто-то кому-то» позвонил, и у нас возникли проблемы. Первый раз мы услышали на границе, что представляем «угрозу» для национальной безопасности Литвы. Второй раз нам сказали, что у водителей, якобы, нет каких-то документов. Но они, все документы, как лежали возле меня, так и лежали. А водителя пригласили только с паспортом. И в автобус никто за ними не заходил.
Вы все видели с экранов телевизоров, что нам не разрешали даже включать мотор, и чтобы дети не мерзли, мы укутывали их своими пледами. Не пускали никого в туалет…
– И что это все-таки было?
– Думаю, что нас хотели просто наказать. Напугать. Испортить отношения. Они не знали, что там практически все дети были с родителями. Ребятишкам было от 6 до 15 лет. Буквально только двое детей были «на мне», но их родители благословили нас на эту поездку, доверяя мне как педагогу полностью, зная моё отношение к деткам. Именно они и подняли потом весь шум и протесты.
Первые, с кем мы связались, – МИДЕИ Молдовы. И в Литве, и в Беларуси. Мы общались по горячей линии. Выслушали «всё», что они думают о нас и нашей поездке в Белоруссию. А потом, позже, они неожиданно сменили тон. Просто к тому времени родители записали меня на телефон и дали информацию о происходящем в Интернете. Это воздействовало.
Кстати, в автобусе было много маленьких детей, но они ничего не знали о происходящем. Мы так решили с родителями, чтобы не пугать их. Знали только родители и пару взрослых ребят. Приспособили «туалет» малышей прямо в автобусе. Взрослым же пришлось терпеть…
В тот день похолодало. На улице к вечеру было плюс четыре-шесть градусов, шел дождь. Весь световой день мы простояли на таможне. Автобус так и не пропустили.
На следующий вечер появились наши дипломаты из посольства в Минске. С яблоками и водой. Но нас снова не пропустили, якобы не было каких-то документов. Я, глядя на этот «театр», догадывалась, почему это продолжается.
Нас, уставших и измотанных, вернули в Белоруссию только утром. Белорусы сразу после туалета напоили детей чаем на первой же заправке и повезли в приграничную школу, где создали максимально удобные для ребят условия. Здесь для нас обустроили удобные спальные места, чтобы дети могли нормально отдохнуть. Организовали горячий завтрак, а потом и обед. Работали душевые, выдали всем полотенца и всё необходимое. Открыли спортзал, чтобы дети могли побегать и расслабиться. Померяли всем температуру, чтобы, не дай Бог, никто не заболел. Признаюсь, такой заботы о детях я не видела со времен своего детства. Родители наконец-то начали улыбаться, а дети вдруг запели!
Вскоре появились журналисты и наша история прогремела на весь мир. Первым я дала интервью каналу «Белоруссия-1», потом было много и других СМИ, что вызвало негодование у наших дипломатов, прибывшим к нам сообщить, что, наконец-то, все вопросы решены, и они готовы провести нас через таможню…
И тут выяснилось, что спонсоры готовы купить нам билеты на самолет, раз мы не можем покинуть страну автобусом, и мы, радостные, уже выслали им фото наших паспортов…
В это время я и заявила журналистам, что скоро уже все решится, и мы наконец-то попадем домой. Третий раз ехать на границу, чтобы вернуться снова, уже не было сил. Но не было ни криков, ни шума, ни слез. Все держались достойно. Было как-то даже весело, и мы все трудности преодолевали с шутками-прибаутками. Для детей это было просто ПРИКЛЮЧЕНИЕМ.
Это к тому, что первое, что я услышала в Кишиневе: вы подвергли детей «опасности». У нас же было все супер-классно, так описывали все случившееся наши дети. У нас в автобусе все шутили, смеялись. И дипломат от волнения даже забыл у нас свою барсетку, пришлось снова вернуться, но уже ненадолго. И мы просто объяснили детям, что Белоруссия нас не хочет выпускать из своих объятий! Единственное: я опаздывала на работу и понимала, что «что-то будет». Переживала не столько за себя, сколько за директора школы, поскольку получила «звонок» всё из той же дирекции культуры города…
Так и вышло: в отделе культуры примэрии мне приказали написать «объяснительную», почему я отсутствовала на работе. Я написала разъяснение, поскольку я не была виновата ни в чем. Указала и ссылки, которые можно было посмотреть в Интернете.
На этой истории с детьми пропиарились все, кому не лень. Все, без исключения.
Было очень много шума. Когда я приехала домой, некоторые сказали: «О, Барабанщикова, какая слава!» Не надо мне такой славы. Как я сказала, когда меня допрашивали чиновники, если бы я была на месте президента Майи Санду, я бы пригласила всех, кто был там – и детей, и родителей – и наградила их за то, что мы высоко подняли знамя Молдовы перед всеми странами, которые участвовали в этом престижном фестивале, завоевав ВЫСШИЙ балл!
Мы обошли все страны-участницы и взяли Гран-при! Причем, мы привезли сразу два приза: «За лучшее музыкальное оформление спектакля» и Гран-при! Все члены жюри, без исключения, присудили нам высшую награду. «Рапсодия», Молдова». Мы были так счастливы, мы просто прыгали от восторга. Дети в национальных костюмах. С государственным флагом и маленькими флажками.
У меня было всего лишь два национальных костюма, приобретенных родителями. Поскольку сегодня у нас нет ни костюмов, ни места, где можно репетировать. Вот что такое «Рапсодия» на сегодня, к 30-летию своего существования.
– А ведь, по большому счету, «Рапсодию» можно назвать достоянием Республики Молдова».
– Конечно. Когда мы уходили из театра, у нас забрали все костюмы. Это были костюмы, которые пошили для какого-то «Евровидения», и спонсор подарил их нам. Каждому ребенку написали фамилию на платье – это был подарок от театра. И это не были театральные костюмы и, как нам сказали, эти недорогие синенькие сарафанчики никогда не числились за театром. Но когда мы уходили, сразу же вспомнили про эти сарафанчики. И забрали все, что осталось. А ведь были дети, которые уехали из страны – кто в Москву, кто в Италию, кто в Штаты. Где кого искать сейчас? Мы тогда так и не вернули несколько сарафанчиков, потому что я не знала, где их искать.
Нам же сказали, что пока вы не отдалите оставшиеся сарафаны, мы вам не отдалим ваши ноты и пластинки. Кстати, в нашем зале мы сами с родителями сделали маленький ремонт, соорудили там личные шкафчики. Когда я зашла в зал для репетиций после увольнения, там все шкафчики были взломаны, замки сорваны. Это очень больно. И это сделали «люди», которых я в буквальном смысле, пригрела на своем сердце… В итоге весь мой фонофонд был украден. И что с этим делать, я не знаю.
– Как такое вообще может быть?
– Это политика – касаемо директора, и зависть – касаемо его «прихлебателей». Другого объяснения нет. И быть не может. Я не принимаю участия в политике. Но политика принимает участие в моей жизни. Мне как-то сказали, что видели меня где-то во время выборов президента. И пообещали это припомнить. Вот и припомнили. А зависть… Я не первая, и, увы, не последняя. Встретимся у Бога… Людям сейчас не страшно, но есть Высший суд.
– Почему вы не пошли в суд, не стали писать открытые письма к власти?
– Я тогда обратилась в правительство. Один из ответственных руководителей пригласил меня и спросил: «Тебе это надо? За твои 700 леев?». Правда на мои полставки тут же взяли несколько человек, каждому выделив «ставку».
– Что с хором сегодня?
– После смены руководства многие работники театра говорили мне, чтобы я попыталась вернуться. Но это означает, что с теми людьми поступят так, как когда-то поступили со мной. Я этого не хочу. Но если позовут, я готова всегда – в память о прошлом, с любовью к Театру и делу…
Конечно, мне хочется, чтобы справедливость была восстановлена. У меня был непрерывный контракт с театром с 1999 года. По закону он не имеет права прерываться. Когда же я была в отделе кадров, я не нашла в архиве там ни контрактов, никаких документов вообще обо мне. Кто-то просто убрал их оттуда. Мне сказали, что бывшая охрана до увольнения видела, как на заднем дворе накануне проверки всю ночь горел костер. Видно, не только мои документы там сгорели…
Пытались сфабриковать дело, что я самовольно уехала из театра на фестиваль. И ликвидировали контракт на мою поездку с факсимиле директора. Я привезла дубликат, показала, но это уже не возымело никакого действия. А в фойе висело объявление: в связи со сменой руководителя хора, уволена Наталья Барабанщикова. Мой портрет из холла театра тоже убрали сразу. Но, на программках еще какое-то время стояло – «поет детский хор «Рапсодия»
Как известно, рука руку моет. Они все между собой связаны. Будет кто-то биться за меня?
– Наталья, что будет дальше с «Рапсодией»?
– Мы есть и будем! Театр «Рапсодия» сохранен. Есть вокальный ансамбль, есть «Мравалжамиери». Вы знаете, в 2021 году мы отметили 100-летие моего профессора, дирижёра и педагога Ефима Моисеевича Богдановского. К тому времени все эти события уже случились. Но, тем не менее, 80 человек из моей «Рапсодии» стояли на сцене Органного зала, как один – и «ветераны», и «малыши».
А совсем скоро мы едем на гастроли в Грузию. И тоже ветераны, и малыши, и их родители. Поэтому я могу сказать только одно: все осталось. А поскольку я руковожу еще и детским хором музыкальной школы, некоторые дети хора просятся ко мне и в «Рапсодию». Поэтому состав периодически пополняется, в том числе и детьми из хора лицея имени Герцля.
Мы терпим. И репетируем. И готовы к самым ответственным концертам и в нашей стране, и за рубежом.
– Все-таки за эти тридцать лет, которые существует «Рапсодия», что было самого памятного?
– Фонд «Устойчивое развитие Болгарии» под руководством Станки Шоповой подарил мне, благодаря своему Международному проекту «Вместе в XXI веке», много друзей и единомышленников в разных областях искусства. Они выбрали меня из сотен тысяч дирижеров, музыкантов, художественным руководителем этого проекта, что очень почетно.
Когда стоишь на сцене вместе с Бисером Кировым, когда общаешься с космонавтами «Интеркосмоса», такими, как Георгий Иванов (Болгария), Владимир Ремек (Чехословакия), Барталан Фаркаш (Венгрия), Станислав Гермашевский (Польша) или Павел Виноградов (Россия), и они становятся твоими друзьями. А сама легендарная Станка, которую ты запомнила со школьной скамьи, когда она с высокой трибуны комсомольской конференции говорила торжественную речь, совпадающую с твоими жизненными ценностями, и ты не мечтаешь ее даже встретить, а она становится твоим близким другом!
Когда с тобой становится содиректором величайший музыкант современности, дирижер Грузинского мужского хора «Мдзлевари» Кахабер Онашвили, и он тебя называет своей сестрой, и дарит в храме крест твоей маме, и крестит с тобой твою ученицу!
Когда ты запросто общаешься с руководителями и певцами знаменитого «Мзиури», а директор Литературного театра Коте Мжавия, знаменитый тенор Тамаз Сагинадзе почитают за честь пригласить к ним в театр, или организовать интервью…
Когда великая Мария Биешу становится твоим Другом, а в перерыве между службой в церкви кормит тебя из ложечки сметаной своей мамы…
Когда ты получаешь Гран-при в русской поэзии «Золотое перо Руси», а великий Михаил Ножкин при этом тебя награждает премией «За мужество в поэзии».
Или получаешь Гран-при» за Первый международный конкурс имени Бисера Кирова».
Когда ты неожиданно проводишь Международный хоровой мастер-класс в Армении по молдавской и …польской музыке, и тебе рукоплещут тамошние ведущие дирижеры…
Когда ты ходишь по стопам Иисуса в Старом Иерусалиме, теряешься там, поскольку, наконец, исполняется твоя мечта, и тебе не страшно, ибо появляется тысяча вариантов спастись, благодаря абсолютно незнакомым людям…
Когда у тебя друзья по всему миру, и они готовы абсолютно бесплатно принять твой огромный хор, и ты, объездив полмира, снова возвращаешься, чтобы показать это своим близким…
Когда твои ученики – всегда лучшие…
Когда тебе твоя мама, живая, здоровая, в свои 90 лет, вернувшись после обстрелов из Украины, говорит, что она тобой гордится…
А твой сын и внук говорят, что тебя любят…
Выбирайте сами…
Беседовала Лора Веверица