Уже 33 года, как нет ни советской коммунистической власти, ни Молдавской Советской Социалистической Республики. Всё и везде давно перекроено на антисоветский и антикоммунистический лад. Но есть один феномен, который не только сохранился от тех времен, но и расцвел буйным ядовитым цветом и в новую эпоху независимости и европейской интеграции. Речь идет о номенклатуре – особой касте лиц, занимающих руководящие должности и отделенных от большинства народа самим своим статусом.
Ответ на вопрос о том, какая номенклатура хуже – старая советская или новая молдавская – не вызывает никаких сомнений: вторая хуже.
Принято считать, что принадлежность к номенклатуре – это признак некоей избранности того, кто в нее попал. Само желание попасть в этот элитный клуб объясняется стремлением человека к власти. Номенклатура – это собрание чиновников именно при государственной должности. На стройке, в садоводческой бригаде или в магазине номенклатуры не бывает (разве что номенклатура товаров).
В советское время большинство людей не стремились попасть в номенклатуру. Их вполне устраивало и то, чем они занимались, будь то рабочий в литейном цеху, или исследователь в Академии наук, и то, как они жили. Некоторых приходилось тянуть на руководящие должности вопреки их желанию. Существовали даже квоты на продвижение по службе выходцев из рабочих, крестьян.
Поскольку СССР был государством многонациональным, должен был соблюдаться и национальный баланс. Из известных уроженцев Молдовы, которые высоко поднялись в той иерархии – Петр Лучинский (член Политбюро, секретарь ЦК КПСС), Иван Бодюл (заместитель председателя Совета министров СССР), Петр Паскарь (первый заместитель председателя Госплана СССР).
У той системы была одна безусловная особенность – в номенклатуру нельзя было попасть с улицы.
Существовала системная кадровая политика с ее известными четырьмя принципами: подбор, подготовка, расстановка и контроль кадров. Но самое главное: чтобы двигаться вверх по карьерной лестнице, надо было себя зарекомендовать, показать результаты в своей деятельности. Для оценки этих результатов существовали совершенно конкретные, объективные критерии.
Та система не просто работала, она обеспечивала развитие во всех областях. Она давала людям опыт, системное мышление, понимание того, как работает государственное управление. Чтобы попасть в номенклатуру, надо было себя зарекомендовать, а чтобы там оставаться и продвигаться дальше вверх, надо было себя проявить, показать результат.
Современную молдавскую номенклатуру, которую еще по недоразумению называют модным выражением «политическая элита», если что и объединяет со старой советской номенклатурой, так это только стремление быть во власти.
Большинство обычных людей и в наше антисоветское время, как и в советское, во властные структуры не стремятся, и устраивают свою жизнь, как могут – очень часто путем переезда в другие страны.
Но количество желающих попасть во власть очень велико, о чем свидетельствует хотя бы число официально зарегистрированных в Молдове политических партий – около 80. Хорошо, если 10 из них могут считаться реальными партиями, но остальные 70 – это просто вывеска и печать. Но кто-то же все эти партии создает с одной-единственной целью – попытаться монетизировать этот свой актив в какой-нибудь избирательной кампании.
В нынешнюю номенклатуру можно попасть без всяких опыта, знаний и результатов, прямо с улицы. Чаще всего такой «улицей» служит какое-нибудь НПО, которое занимается только тем, что осваивает иностранные гранты и пишет псевдоотчеты, которые нравятся спонсорам. Такого «результата» вполне достаточно, чтобы войти в современный социальный лифт и въехать на нем в современную номенклатуру. Нынешние парламентское большинство и правительство практически полностью состоят именно из такого «офисного планктона», выращенного в «бульоне» НПО.
Все видят, что власть дает привилегии, но и тут привилегии привилегиям рознь. Если первый секретарь ЦК Компартии Молдавии ходил пешком в сопровождении одного охранника, то нынешних шефов сопровождают несколько машин с бодигардами. Если какое-то охраняемое лицо захочет поплавать в бассейне, то из этого водоема выгонят всех простых смертных, пока этот отпрыск советских колхозников укрепляет свое драгоценное здоровье.
Нынешняя номенклатура постоянно перекрывает движение транспорта в центре Кишинева, выставляет полицейское оцепление вдоль дороги из аэропорта или в Крикова, чтобы выслужиться перед своими иностранными гостями. Один из них, удивившись такому количеству полицейских в городе – у себя дома такой концентрации жандармов на квадратный метр он никогда не видел, – однажды даже спросил: «Вы опасаетесь нападения террористов?».
Когда в 1974 году в Кишинев приехал советский руководитель Леонид Брежнев, трудящихся и пионеров, наоборот, вывели на улицы, чтобы его приветствовать. Сегодня граждан Молдовы полиция отгоняет от улиц и дорог, по которым ездят иностранцы. Разница еще и в том, что к приезду Брежнева ввели в эксплуатацию тот же Кишиневский аэропорт. К приезду современных гостей не только ничего нового не строится, но новая молдавская номенклатура даже не может договориться о том, как поделить между собой «брежневский» аэропорт.
Принадлежность к нынешней номенклатуре открывает самые разнообразные возможности заниматься коррупцией через освоение государственного бюджета, люббирование законов в парламенте, госзакупки, финансовые потоки госпредприятий, внешние займы и гранты, не говоря уже о «традиционной» коррупции в силовых структурах, судебных инстанциях и органах прокуратуры.
Советская номенклатура имела какие-то привилегии, доступ к дефициту, свои больницы, санатории. Но и у рабочих были свои ОРСы (отделы рабочего снабжения), столовые, поликлиники и дома отдыха. В любом случае, ту систему начала разрушать уже первая волна кооперативного движения, а окончательно упразднил всеобщий переход к частной собственности. На эту тему даже родилась грустная шутка: если раньше у всех были деньги, но не хватало товаров и услуг, то теперь с последними переизбыток, а вот с первыми всеобщий дефицит.
У старой номенклатуры были не только ответственность, но и страх наказания за нарушение не только закона, но и просто дисциплины. Что бы там ни говорили, но все эти партийные и народные контроли, ОБХСС и КГБ работали. Так же, как и пресса, которая напрямую влияла на происходящее.
Любой номенклатурщик, какую бы высокую должность он ни занимал, как огня боялся, что его «пропесочат» в газете – часто это означало конец карьере. Про нынешних нарушителей закона и коррупционеров пресса пишет каждый день. Разоблачительные расследования стали банальными, как прогноз погоды. Но никакого эффекта вся эта писанина не производит, потому что принадлежность к правящей номенклатуре сегодня –это еще и гарантия неприкасаемости.
Но самое главное отличие современной молдавской номенклатуры от старой советской в том, что нынешняя совершенно бесплодна. Она не производит никаких результатов. Она не может обеспечить хоть какое-то развитие. Она не способна остановить исчезновение народа. Она не несет перед этим народом никакой ответственности. Хотя существует за счет налогов, которые этот народ платит.
Эта номенклатура зависит только от другой, брюссельской, номенклатуры. Мечта представителей молдавской элиты – получить какую-нибудь должность в Европейской комиссии, стать депутатом Европарламента, и как совершенно недоступный пока идеал – самому стать еврокомиссаром. Ведь поступления от европейских налогоплательщиков гораздо жирней, чем от молдавских.
Дмитрий Чубашенко