Молдавские политики часто повторяют, что на правом и левом берегу Днестра живут одни и те же люди, которым нечего делить, и которые желают одного и того же – жить в мире и благополучии. Лучший способ добиться такой жизни, продолжают эти политики – совместная европейская интеграция Молдовы и Приднестровья.
Звучит красиво, но и тут возникают вопросы, например, такой: должны ли в Тирасполе отказаться от тех традиций, представлений, реалий, которые там считают для себя важными, даже экзистенциальными, если все это не вписывается в тот курс, который проводится на правом берегу Днестра?
2 марта в Кишиневе отметили 33-ю годовщину начала вооруженного конфликта на Днестре.
В День памяти и признательности – так официально называется эта дата – прозвучали ставшие уже привычными, повторяемые из года в год слова: «Мы были вынуждены защищать нашу землю…», «Молодые поколения должны знать историю, быть рядом с героями народа…», «Не будем забывать огромную цену, заплаченную за свободу и мир…», «Россия развязала незаконную войну…», «Конфликт на Днестре был развязан Россией, чтобы ослабить, разделить и контролировать нас…», «Твердо требуем вывода российских войск…», «Мы хотим быть свободным народом, хотим, чтобы Молдова была частью демократического, европейского мира…».
Но при этом не было сказано ни одного слова о том, как примирить берега Днестра, преодолеть человеческий и территориальный раскол, наконец-то урегулировать приднестровскую проблему.
Вынужденное сожительство
Сосуществование Молдовы (Бессарабии) и Приднестровья (Левобережья) в формате «ни мира, ни войны» похоже на вынужденное сожительство ставших чужими родственников, получивших от родителей общую квартиру, которую они не могут ни продать, ни разменять, из которой не могут никуда разъехаться, потому что некуда.
В квартире еще сохраняются общие коммуникации, газовая труба, электропроводка, батареи, счетчики. Сожители без конца спорят, кому все это принадлежит, как этим пользоваться, кому за это платить, но никак не могут договориться между собой.
В международном «кадастре» эта квартира де-юре записана на Молдову, хотя де-факто в тираспольскую «комнату» формального хозяина из Кишинева не пускают. Тридцать три года мучаются, ругаются, но ничего не могут с этим поделать. При этом окружающие продолжают считать их пусть и разбитой, непутевой, но все равно пока еще одной семьей, которую надо все-таки попытаться как-то склеить.
Развал переговорного формата
После вооруженного конфликта 1992 года при посредничестве внешних участников – России, Украины, Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе, США, Европейского Союза – предпринимались попытки урегулировать приднестровскую проблему по формуле, с которой на словах все соглашались: «Сохранение суверенитета и территориальной целостности Республики Молдова при предоставлении Приднестровскому региону особого статуса».
Эти дипломатические упражнения завершились в 2006 году после того, как было сорвано подписание «Меморандума Козака», был принят молдавский закон о «принципах урегулирования» конфликта, а в Приднестровье провели референдум о присоединении к России. С тех пор никаких, как выражаются дипломаты, субстантивных переговоров по приднестровской проблеме не ведется.
Более того, две страны-посредника, Украина и Россия, настолько переругались уже между собой, что сами вступили друг с другом в вооруженный конфликт. Двое других, ЕС и США, вступились за Украину. Молдова присоединилась к этому противостоянию на стороне антироссийской коалиции. В результате, сопутствующей потерей конфликта на Украине стало разрушение переговорного формата по Приднестровью.
Сломать и усмирить
На протяжении всех этих десятилетий представители молдавского политического класса относились к «тираспольским сепаратистам» как к врагам, которых надо победить и подчинить. Оттенки страстности, яростности, хитрости, цинизма, лукавства, агрессивности были разными, но общий знаменатель был именно таким: в Тирасполе сидят враги, их надо сломать и усмирить.
Даже коммунисты во главе с президентом Владимиром Ворониным, придя к власти на обещаниях решить приднестровский вопрос мирным путем, развернули яростную кампанию против тираспольского руководства, отказались подписывать «Меморандум Козака» и приняли в парламенте ряд деклараций и закон, которые делают нелегитимными любые переговоры с Тирасполем без того, чтобы там сменилась власть на условиях и по правилам Кишинева.
Пришедшие на смену коммунистам проеэсовские администрации не скрывали, что считают Левобережье грузом, который мешает Молдове евроинтегрироваться. На протяжении десяти с лишним лет Кишиневом и Тирасполем подписывались какие-то ничтожные протоколы, содержания которых, кроме отдельных чиновников правительства, никто и не вспомнит.
Январская история с отключением поставок природного газа в Приднестровье еще раз подтвердила, что Кишинев понимает реинтеграцию, как возможность диктовать Тирасполю свои условия с позиции силы: «Мы главные, потому что мы признанные. Мы – столица, вы – периферия. Газовый вентиль в наших руках. Вы должны согласиться с нашими условиями, иначе вы не получите газ. Если не хотите мучиться, вы должны выполнять наши требования».
В коллективной памяти жителей Левобережья отпечатается то, что зимой 2024-2025 годов власти Молдовы оставили их без газа, тепла и света. Любви к Кишиневу это не прибавит, но доверие со стороны жителей Левобережья – это последнее, что волнует молдавских политиков. У них в голове какая-то своя картина происходящего. Многие даже считают, что газовый кризис «приближает реинтеграцию». Это звучит абсурдно, но вполне вписывается в привычную логику – насильно заталкивать Приднестровье в Молдову при поддержке партнеров из ЕС.
Разрушенные «нерушимые границы»
Молдавские политики считают нерушимым принцип нерушимости границ, зафиксированный в Хельсинкском заключительном акте ОБСЕ. Но наивная вера в неизменность границ опровергается не только всей историей человечества, но и самой ОБСЕ.
В 1975 году, когда эта организация (тогда она еще называлась Совещанием по безопасности и сотрудничеству в Европе) провозгласила этот принцип, в нее входило 33 европейских государства плюс США и Канада. Сегодня членами ОБСЕ являются 57 государств, из которых 48 – европейские. Расширение организации произошло как раз из-за полной перекройки границ в Европе (распад СССР, Югославии, Чехословакии, объединение Германии). Наивно полагать, что изменения границ не продолжатся, а если где-то и продолжатся, то в любом случае «нас-то это точно не коснется».
«Нерушимые границы» самой Молдовы возникли в результате разрушения границ другой страны – СССР. Принцип территориальной целостности новых независимых государств был признан лишь потому, что на тот момент просто не существовало никакого другого механизма мирного «развода» союзных республик. Точнее, он существовал теоретически, в виде закона о порядке выхода союзной республики из состава СССР (через референдумы и другие сложные процедуры), но тот закон так и остался мертворожденным.
Признание новых независимых государств в административных границах бывших советских республик не было гарантировано навсегда и безусловно. Скорее, это была возможность существования в этих границах, своего рода опция, аванс. Эти государства были заявлены на карте, но их еще только предстояло создать реально. Одним бывшим республикам СССР удалось удержаться в полученных границах, другим нет.
Ключевой предпосылкой сохранения унаследованных от СССР территорий стал отказ от агрессивности по отношению к России. Можно сколько угодно говорить, что «мы суверенное, независимое государство, и сами решаем, с кем нам дружить, и в какие альянсы вступать», но в реальной геополитике это не работает. В реальности, если кто-то из соседей считает, что в отношении него нарушается другой международный принцип – неделимой для всех безопасности, – границы перестают быть нерушимыми. Такая реальность затронула и Молдову: когда в Москве окончательно стали считать кишиневские власти антироссийскими, недружественными, из новой редакции концепции внешней политики России исчезло упоминание об уважении территориальной целостности Молдовы.
Можно сколько угодно апеллировать к международному праву, которое давно не работает, не соглашаться с реальностью, которая от тебя не зависит, но все это разговоры в пользу бедных. Для понимания того, как все происходит в реальной политике, попробуйте ответить на вопрос, сколько времени в Мексике продержалось бы правительство, которое объявило бы о вступлении в какой-нибудь антиамериканский блок? Неделю? Две?
«Война с Россией»
Требования Кишинева о «выводе российских войск» тоже не стыкуются с реальностью. «Войска» – это два батальона численностью, по оценкам той же ОБСЕ, в 1200 военнослужащих. Половина входит в состав трехсторонних молдавско-приднестровско-российских миротворческих сил, созданных на основе соглашения об урегулирования конфликта от 1992 года. Вторая половина охраняет склады с вооружением и боеприпасами в Колбасне, которые в текущих условиях невозможно ни утилизировать на месте, ни вывезти в Россию, ни бросить на разграбление кем попало.
Если в Кишиневе хотят лишить российских миротворцев законного статуса, то молдавским властям нужно всего лишь денонсировать соглашение от 1992 года, которое имеет силу двустороннего договора. Но даже в министерстве иностранных дел Молдовы понимают, что отказ от соглашения, положившего конец вооруженному конфликту, означает возвращение в состояние до заключения договора, то есть в состояние этого самого конфликта. Если верить утверждениям кишиневских политиков о том, что это была «война с Россией», то, соответственно, после денонсации соглашения Молдова, по представлениям ее политиков, снова окажется в состоянии войны с Россией.
До сих пор западные партнеры категорически не разрешали Кишиневу денонсировать соглашение от 1992 года. Но как они поведут себя в условиях, когда лидеры ЕС начали формировать в Европе антитрамповскую коалицию и собрались воевать с Россией автономно от США, предсказать трудно.
День Победы в Кишиневе и Тирасполе
Молдавские политики часто повторяют, что на правом и левом берегу Днестра живут одни и те же люди, которым нечего делить, и которые желают одного и того же законного статуса – жить в мире и благополучии. Лучший способ добиться такой жизни, продолжают эти политики – совместная европейская интеграция Молдовы и Приднестровья.
Звучит красиво, но и тут возникают вопросы, например, такой: должны ли в Тирасполе отказаться от тех традиций, представлений, реалий, которые там считают для себя важными, даже экзистенциальными, если все это не вписывается в тот курс, который проводится на правом берегу Днестра?
Например, сохранят ли в Приднестровье право, в случае реинтеграции с Молдовой, отмечать 9 мая День Победы и носить георгиевские ленточки? В Кишиневе День Победы на государственном уровне не отмечают, а за ношение георгиевских ленточек предусмотрено административное наказание. Будет ли такая практика перенесена и на левый берег?
Заставят ли школьников в Приднестровье учиться по учебникам истории, в которых в качестве нормы выдается участие Румынии в войне против СССР на стороне нацистской Германии, отрицаются факты геноцида, который совершали румынские власти за Прутом, оправдываются военные преступники во главе с Антонеску?
Должно ли будет Приднестровье, как и вся Молдова, присоединиться к антироссийским санкциям ЕС, чтобы тоже соответствовать критериям евроинтеграции, неотъемлемой частью которой являются эти санкции?
Или вопрос с языком. В Приднестровье официальным языком объявлен молдавский на основе кириллицы. По ходу реинтеграции-евроинтеграции должны ли будут на левом берегу, как и на правом, называть язык румынским и осваивать латинский алфавит?
Единственная организация, которая до сих пор едина для обоих берегов Днестра – это Православная Церковь Молдовы. Тираспольско-Дубоссарская епархия – вторая в ее диптихе. Если политики только разъединяют людей, то общая вера, общая Церковь объединяют. Но и тут возникает вопрос: должны ли будут тираспольские власти во имя евроинтеграции допустить открытие и на левом берегу приходов раскольнической «Бессарабской митрополии»?
Таких вопросов много. Как собираются решать их власти Молдовы? Никак. Они продолжают работать на свой националистический сегмент электората, который называют «патриотическим», заворачивают все это в фантик евроинтеграции, и пытаются «продать» эту «конфетку» не только на правом, но и на левом берегу Днестра.
Если убрать все эти фантики, то выясняется, что ценности у разных людей могут быть несовместимыми. Для кого-то главное ценности брюха – хорошая еда, тепло, комфорт, благополучие. Но для кого-то имеют значение и ценности духа. Споры на эту тему не прекращаются и среди тех граждан Молдовы, которые проживают на правом берегу. И здесь общество «благодаря» политикам глубоко расколото. Если ты не можешь достичь взаимопонимания и консенсуса между людьми даже на той территории, которую контролируешь, то как ты рассчитываешь добиться этого в отношениях с жителями Приднестровья, которых ты считаешь «самозванцами», незаконно захватившими часть твоей «квартиры»?
Дмитрий Чубашенко