Из воспоминаний бессарабской старожилки княгини Ирины Львовны Кантакузиной (1915-2007).
Люди не умели жить без цветов
Кишинев – город моей юности, тихий, спокойный, весь в зелени, много цветов, чистый воздух.
Раннее утро. Первые звуки – цокот лошадиных копыт: ток, ток, ток. В магазины и лавки развозят товары на платформах, запряженных парой лошадей. Платформы идут бесшумно, так как недавно, по распоряжению примэрии, колеса с железными ободьями заменены на шарикоподшипниковые с резиновыми шинами. Видимо, так проявлялась забота о соблюдении тишины, когда часть жителей еще видела утренние сны.
В то время в городе было мало фабрик и заводов, и чистый воздух наполнял аромат сирени, акации, липы. Особенно много было акации. Это уж потом ее кто-то невзлюбил, и она попала в немилость. Летом ароматы становились более сложными. Везде можно было увидеть простые, но такие милые цветы: метеолу, левкой, резеду, душистый табак, душистый горошек, анютины глазки, львиный зев. Заборы, беседки украшали бархатистые вьюнки, коралловые цветы турецкой фасоли, декоративный виноград. Цветы во дворах выращивались не с целью продажи, но для души, для уюта. Люди не умели жить без цветов.
Как наводили порядок
Дворничихи регулярно убирали улицы. В их распоряжении были хорошие метлы, скребки, совки, тележки на высоких колесах. Зимой, когда выпадал снег, тут же появлялась простая, но удобная «техника» – деревянные угольники, куда впрягалась лошадь. Продвигаясь вперед, это устройство отбрасывало снег по обе стороны, часть его вывозилась за город, а оставшийся дворники укладывали пирамидками к стволам деревьев. Весной этот снег медленно таял, питая корни.
За порядком и чистотой улиц и дворов следила городская полиция, причем весьма эффективно, штрафуя нерадивых домовладельцев. Ночную охрану города несли отряды пешей и конной полиции. Город был хорошо освещен, на пересечении улиц горели электрические фонари. Кроме того, многие домовладельцы выставляли у своих подъездов собственное освещение. С наступлением темноты выходили на дежурство постовые сержанты-городовые. С помощью свистков они «переговаривались» с соседними стражами, в случае надобности звали друг друга на помощь для пресечения непорядка. По городу также разъезжали группами верховые полицейские на красивых холеных лошадях. С нарушителями не церемонились. У всех были нагайки, гулявшие по спинам воришек и пьяниц.
Пожарные выезжали на лошадях
Лошадьми была также оснащена пожарная команда. Главный «штаб» располагался на Садовой, между улицами Пушкина и Гоголя. Рядом была существующая и поныне водонапорная башня (строил ее Бернардацци, сейчас это музей Кишинева) со смотровым балконом, откуда дежурный круглосуточно наблюдал, нет ли где пожара.
Выезд конной пожарной команды был очень красив. Мощные ухоженные, лоснящиеся лошади, пожарные в форме с широкими поясами в сверкающих медных касках. По сигналу ворота распахивались, и пожарная команда мчалась тушить пожар, возвещая о себе звоном колокола. Позже конные команды были частично заменены автомобильными.
Пожаров было много, и не всегда удавалось их быстро тушить из-за нехватки или отсутствия воды.
Бессарабские базары
Помимо Большого базара, расположенного вдоль Александровской (сейчас Штефан чел Маре), между улицами Армянской и Бендерской, еще были меньшие базары, среди которых знаменитый Ильинский, а также на улице Павловской, на Валя Дическу и другие.
Передний край Большого базара выходил непосредственно на Александровскую и представлял собой ряд мелких магазинчиков. А за ними шла бойкая торговля всевозможными продуктами – рыбой, птицей и т.д.
Ильинский базар, расположенный в нижней части города, был всегда более дешевым, чем Большой базар. Там стояли в ряд десятки «каруц» с бочками, это крестьяне привозили на продажу собственное вино.
По утрам часто можно было видеть, как на рынок заезжают на извозчиках хозяйки со своими кухарками, чтобы закупить свежие продукты. Иногда с ними ехал и сам хозяин дома. Таких клиентов продавцы встречали с почетом, выкладывая перед ними лучшие товары.
Ambulanta
Уличная торговля (ambulanta) носила иной характер, чем в наше время. Ранним утром крестьяне из пригорода или ближних сел на повозках развозили молоко в бидонах. Некоторые несли небольшие фляги на коромыслах. Все имели постоянных клиентов.
Немного позже раздавались призывные крики разносчиков горячими бубликами, яуртом, овощами, копченой скумбрией, лимонами, апельсинами. Бубликами торговали мальчишки-подростки. У них была плоская корзина, которая держалась на ремне, перекинутом через шею, – на ней возвышалась целая гора душистых соблазнительных бубликов, посыпанных маком, прянностями, – на любой вкус.
Продуктами вразнос торговали в основном олтяне – жители одноименной провинции румынских Карпат. Они звонко и протяжно кричали: «Lapte iaurtul, iaurgiu, zarzavat». Свои небольшые плоские корзины они несли на коромыслах. Причем не шли, а бежали особым шагом, в такт колебаниям корзин, чуть приседая, как бы пританцовывая. Одеты они были очень чисто, в упрощенный народный костюм: летом – белые брюки и белая рубаха из домотканного полотна, черная шляпа с малыми полями и кожаные постолы, а зимой – брюки из белого сукна, suman – серая или коричневая куртка, обвитая черным шнуром, а также короткие вышитые кожушки и кушмы на головах. Чего только ни было в их корзинах! Фарфоровые чашечки, наподобие пиал, с густым йогуртом, творог, сметана, брынза, ягоды, вишня, черешня, клубника. Все свежее и раннее.
Все в Кишиневе знали старика еврея, обходившего за день полгорода. На согнутых руках он нес две корзины с ручками и через каждые две минуты выкрикивал: «Есть лимоны, есть лимоны, а вот апельсины!» Когда вышел запрет говорить по–русски в общественных местах, он перешел на румынский, выкрикивая громко: «Alamiie, portocale!» – и тихо по-русски: «Есть лимоны, есть лимоны!»
Другой вид торговли – с повозок. Крестьяне привозили колотые дрова в небольших вязанках: «Lemne, avem lemne!». А угольщики кричали: «Ухляу, ухляу», и в покупателях не было недостатка – ведь в каждом доме были духовые утюги и, главное, самовары, для которых нужен был древесный уголь.
С приходом лета крестьяне в плетеных корзинах привозили фрукты. Для зимних заготовок так и покупали – корзинами. А арбузы и дыни – целыми повозками, их сразу сносили в погреба, имевшиеся при каждом доме. Иногда в погреба с зимы закладывали пиленый лед.
Часто на улице раздавались блеяние овец и коз, птичий гомон, кричали индюки, раздувая красные бороды и сережки, гоготали гуси, крякали утки. Это пешим ходом гнали живой товар на базары. Из домов выходили хозяйки и хозяева и, опытным глазом приметив в стаде понравившееся животное или птицу указывали на нее погонщикам. У тех был специальный крючок, которым животное быстро ловили за заднюю ногу. Хозяйки определяли, жирна ли курица, взяв ее за лапы вниз головой, и раздувая перья, определяя жирность по цвету кожи.
И.Л. Кантакузина. О Кишиневе 30-х годов ХХ века.
Из книги «Мой Кишинев», 2015, с.96-99.
Источник: Библиотека Мирон Костин