Жаль, что «диаспора» блокирует перемены, которые назрели в Молдове. Без обид: нашим согражданам, которые уже никто на своей бывшей родине, но еще никто на родине новой, следовало бы отойти в сторону и не мешать тем, кто здесь живет, самим решать, как им жить.
Главной особенностью прошедших в октябре-ноябре референдума об изменении Конституции и выборов президента стало то, что их результат был определен на зарубежных участках гражданами Молдовы, которых условно называют «диаспорой» (строго научно употребление такого термина по отношению к трудовым эмигрантам из Молдовы некорректно, поэтому будем брать его в кавычки).
Разрыв между Молдовой и «диаспорой»
Изменения в Конституции, как уверяли инициаторы референдума, были призваны закрепить «европейскую идентичность народа», «необратимость европейского пути» и «стратегическую цель» интеграции в Европейский Союз, а переизбрание Майи Санду, которую западная пресса называет «чемпионкой евроинтеграции», должно было возвести такой курс в квадратную степень.
Ни первая, ни вторая цель на территории собственно Молдовы достигнуты не были. Проживающие здесь избиратели проголосовали против изменений в Конституции на референдуме и за Александра Стояногло на выборах президента. Результаты голосования в «материковой» Молдове были искажены и перевернуты голосованием на заграничных «островах». Произошел разрыв между молдаванами в Молдове и молдаванами за границей. Последние навязали свою волю первым крайне сомнительным голосованием, корректность которого даже невозможно проверить.
Парадокс заключается в том, что эмигранты, которые во многом утратили связь с Молдовой, настаивают на своем праве определять, какая там должна быть власть, и какой курс эта власть должна проводить. Причем, влияние этой части избирателей с каждыми выборами растет, обнуляя волеизъявление жителей самой Молдовы. Разорвать порочный круг «плохая власть—эмиграция—голосование за рубежом—плохая власть» становится практически невозможно.
Но еще один парадокс состоит в том, что претензии «диаспоры» на право вершить судьбы Молдовы совершенно не соответствуют статусу этой категории граждан в тех странах, куда они уехали. В эмиграции молдаване находятся на самых низших ступенях социальной лестницы. Давайте скажем прямо – они там никто. Но при этом они убеждены в том, что имеют право решать, какой должна быть власть в Молдове, которую большинство из них не посещает годами, и с которой их, кроме ностальгии и оставшихся на исторической родине родственников, мало что связывает.
Кто-то возмутится: как вы смеете так пренебрежительно отзываться о «диаспоре»?
Во-первых, как я уже заметил, этих эмигрантов называть диаспорой можно лишь условно, а являются ли они таковой на самом деле, должны ответить ученые, а не политики, не журналисты и не сами гастарбайтеры, присвоившие себе самоназвание «диаспора».
Во-вторых, у меня у самого много родственников, уехавших за границу, и я готов сказать и им, что они не имеют права влиять своим голосованием на то, какую власть с каким курсом избирают себе те, кто продолжает жить в Молдове.
Но сейчас разговор не об этом, а о том, кто же они – эти самые молдаване – в тех странах, в которые уехали? Как эти страны относятся к ним и к Молдове? И какое продолжение может быть у всей этой странной истории с избранием кишиневской власти из-за границы?
Статус молдаван в Европе – никто
Речь, в первую очередь, идет об эмиграции в государства Европы, чьи лидеры отказывают России в праве называться европейским государством и отделились от нее новым «железным занавесом». Такой же подход исповедуют и проеэсовские власти Молдовы, которые разделили «диаспору» на «чистую» европейскую и «нечистую» российскую. Это было наглядно подтверждено открытием участков для голосования в Европе и в России в пропорции 100:1, хотя и там, и там проживает примерно одинаковое количество эмигрантов из Молдовы. Перефразируя классика, «все эмигранты-избиратели равны, но некоторые равнее других».
Когда вы приезжаете в Париж, Рим, Лондон, Берлин, Брюссель, другие крупные города Европы, вы с каждым разом видите все больше иммигрантов со всего мира, а в каких-то местах, например, Франции или Великобритании даже начинает казаться, что французов или англичан там совсем не осталось. Так выглядит переселение народов в Европе в XXI веке.
В последние два-три десятилетия в этот «плавильный котел» вливаются и молдаване.
Для государств Европы иммиграция из Молдовы – лишь мизерная часть иммиграции из Африки или Азии. Но для демографии, экономики и будущего той страны, из которой молдаване эмигрируют, такой исход населения порождает катастрофические последствия.
Большинство молдаван уезжают в Европу с румынскими паспортами. На обложке этих паспортов есть надпись «Uniunea Europeana», которая дает право жить и работать в ЕС. Но если посмотреть, кто эти эмигранты в Италии, Франции, Германии или Англии, то честным ответом будет – никто. В этом нет ничего оскорбительного или обидного – такова реальность. Румыны из Румынии, откуда в ЕС уехала, по официальным данным, примерно треть населения (от 6 до 8 миллионов человек), недалеко продвинулись по социальной лестнице Европы по сравнению со своими бессарабскими согражданами.
Менеджеры клининга
Начнем с работы. Кем могут трудоустроиться молдаване в ЕС? Давайте рассуждать логически.
Самый крупный работодатель в любой стране – это само государство. Именно оно создает больше всего рабочих мест. Это чиновники всех уровней – от министров и депутатов до местных налоговых инспекторов и социальных работников, это правоохранительные органы, вооруженные силы, система образования и здравоохранения, объекты инфраструктуры, государственные компании.
Понятно, что у иммигрантов первой волны, каковыми являются молдаване, нет шансов получит работу от итальянского, французского или немецкого государств.
Следующий сектор для возможного трудоустройства – частный. Две трети всех рабочих мест в частном секторе в ЕС приходится на малый и средний бизнес. Какие-то эмигранты из Молдовы, выступая в качестве граждан Румынии, создают свои фирмы, но речь идет о сотнях, возможно, о тысячах предпринимателей, в то время как гастарбайтеров сотни тысяч.
Владельцами крупных предприятий эмигранты из Молдовы тем более быть не могут. Такие профессии, как юристы, врачи, учителя, инженеры, экономисты для молдаван тоже недоступны. Как правило недоступны, исключения ни в счет.
В конечном счете, выбор рабочих мест для наших гастарбайтеров оказывается невелик: рабочий на стройке или в агрохозяйстве, водитель, сиделка, уборщица (по-европейски – менеджер клининга) и другие занятия из этой же «линейки». Молдавские женщины, если удачно вышли замуж за состоятельного итальянца или француза, могут позволить себе не работать, заниматься домом и детьми.
Возможно, дети эмигрантов первой волны, отучившись уже в немецких школах или голландских университетах, смогут претендовать на более высокий социальный и профессиональный статус, чем их родители-первопроходцы. Но эти дети будут уже больше немцами, англичанами, итальянцами и французами, чем молдаванами.
Кто-то возразит: все равно лучше убирать горшки за больными пенсионерами в Италии, чем перебиваться на те гроши, которые можно заработать в Молдове.
То, что Молдова – самая бедная страна Европы, то, что эмиграция носит социально-экономический характер, и то, что наши люди сначала получают румынские паспорта, а потом «евроинтегрируются» в частном порядке ради денег, а не во имя каких-то абстрактных «европейских ценностей», – все это правда. Но речь сейчас не о том, чтобы сравнивать уровень жизни и заработки в Молдове и в ЕС. Речь о том, кем являются молдаване в самом ЕС, в сравнении с итальянцами, французами или немцами. Ответ – никем.
Государства ЕС относятся к иммигрантам из Молдовы терпимо, тем более что формально, в качестве обладателей румынских паспортов, они являются гражданами ЕС. Но по факту статус молдаван ничем не лучше, чем у десятков миллионов выходцев из бывших европейских колоний, у которых также есть или гражданство ЕС, или вид на жительство, или какие-то другие легальные документы.
Но если алжирцы, пакистанцы или турки не участвуют в выборах президентов и парламентов в тех странах, откуда они уехали, и не голосуют на референдумах за присоединение, к примеру, Турции или Ирака к ЕС, то в случае с Молдовой ситуация другая. Молдова имеет статус кандидата в члены ЕС, и в этом самом ЕС уже проживают сотни тысяч граждан Молдовы с румынскими паспортами, которые считают себя вправе решать, какой должна быть власть в стране, из которой они уехали. При том, что свой выбор, покинув Молдову, они уже сделали, они сохраняют претензии на то, чтобы влиять и на выбор тех, кто не уехал.
Жители ЕС равнодушны к Молдове
Итак, молдаване в ЕС – никто. С этим понятно. Возникает следующий вопрос: а как жители самого ЕС относятся к Молдове? Ответ и на этот вопрос неутешительный – никак.
Абсолютное большинство итальянцев, немцев и прочих французов совершенно безразлично к евроинтеграционным устремлениям определенной части молдавского общества. Люди в странах ЕС живут своей жизнью, у них свои семьи со своими проблемами, свои история, экономика, социальное устройство, политика, выборы. Это их волнует. К Молдове они равнодушны.
В государствах-членах самого ЕС большинство населения негативно относится к брюссельской бюрократии, которую никто не выбирал, но которая пытается всем руководить в Европе.
Когда ЕС учредили шесть государств, представлявшие историческое ядро Европы, или когда ЕС расширился до 12 государств, немцы, французы, итальянцы и бельгийцы еще понимали, что происходит. Сегодня, когда того первоначального ЕС уже нет, и когда восточноевропейский хвост вертит западноевропейской собакой, не понятно ничего.
Тридцать пять лет назад Эстония была точно такой же советской республикой, как Молдавия. Она не была более развитой, чем Молдавия, ни в экономическом, ни в социальном, ни в научном, ни в культурном плане. То, что сегодня Эстония руководит внешней политикой ЕС, пытается диктовать свои взгляды Германии и Франции, а бывшая советская Молдавия с протянутой рукой стоит у ворот ЕС – это полная профанация изначального замысла отцов-основателей ЕС.
Еще одна нелепость: представитель другой бывшей советской республики, Ян Мажейкс из Латвии, возглавляет дипломатическую миссию ЕС в Кишиневе и учит молдаван правильной евроинтеграции, которая, среди прочего, включает продажу земли иностранцам, гей-парады, финансирование «правильных» НПО западными правительствами и присоединение к антироссийским санкциям ЕС.
Невозможно представить, как сегодняшняя Молдова – самая бедная страна Европы – сумеет выполнить копенгагенские критерии присоединения к ЕС. Только для того, чтобы достичь среднего по ЕС уровня экономического развития, Молдове понадобятся десятилетия. Также невозможно представить, чтобы все 27 государств ЕС одобрили в своих парламентах или на референдумах принятие в свои ряды Молдовы и Украины (разделять эти две страны нельзя, потому что по «пути евроинтеграции» Молдова идет прицепом к Украине). Разве что сам ЕС окончательно превратится в проходной двор, куда будут пускать всех желающих с улицы.
Собака на сене
Брюссельская бюрократия, которая оторвана от народов самой Европы, будет и дальше морочить голову молдаванам всеми этими баснями про евроинтеграцию. С другой стороны, в самой Молдове всегда будут существовать политические силы, готовые станцевать танго с Брюсселем. Этой очень тонкой прослойке населения Молдовы хорошо живется за счет такой политики уже сейчас, и ее представители рассчитывает получить какие-то теплые места в структурах ЕС в будущем. Пока они будут заниматься погоней за миражами евросчастья, еще сотни тысяч молдаван, которые оказались чужими на этом празднике жизни, уедут в Европу, чтобы дать своим детям шанс когда-нибудь подняться с самых низших ступенек социальной лестницы уже в другой стране.
Как показали прошедшие выборы и референдум, в Молдове растут евроскептические настроения. Это не бунт против Европы, как таковой. Это неприятие переродившегося ЕС и его партнеров в Кишиневе. Это желание перемен. Это стремление к чему-то другому, что еще только предстоит сформулировать.
Жаль, что «диаспора» блокирует перемены, которые назрели в Молдове. Без обид: нашим согражданам, которые уже никто на своей бывшей родине, но еще никто на родине новой, следовало бы отойти в сторону и не мешать тем, кто здесь живет, самим решать, как им жить.
Дмитрий Чубашенко